Потом Анна вдруг исчезла на несколько минут и появилась закутанная в купальный халат. Глаза были уже сухими, но опухшее лицо покрывали красные пятна. Глубоко засунув руки в карманы халата, она смотрела на меня ничего не выражающим взглядом.
— Не дадите ли мне сигарету? — нарушила она наконец молчание.
— Конечно. — Я протянул ей пачку и зажег спичку.
— Спасибо. — Девушка сделала несколько жадных затяжек. — Извините, что наговорила вам все это!
— Меня обзывали и похуже без всякого повода, — пожал я плечами.
— Вы милый. Вот уж чего никак не ожидала от полицейского! — Анна задумчиво склонила голову набок. — Вас только что ужасно оскорбляли. Вы видели портрет работы Гленна: малышка Анна в чем мать родила, готовая предаться сексу. Но мне совсем не стыдно. — Она еще раз энергично затянулась и швырнула сигарету в пруд.
— Гленн был моей жизнью, моим бегством из этого вонючего мавзолея! Теперь я никогда не буду свободной, пока жив дядя Джадсон. А он из тех, кто живет вечно! — Ее губы тронула странная улыбка. — Видите, как получается, лейтенант? Похоже, теперь я оплакиваю себя!
— Имеете полное право, — поддержал ее я.
— Я больше не заплачу. По крайней мере сейчас, это точно, — задумчиво произнесла Анна. — Может быть, даже никогда.
— Сделайте для начала минутный перерыв, — пошутил.
— Ради Бога, прекратите! — вдруг взорвалась она. — Когда вы так говорите, то становитесь похожи на моего дядю. Банальные истины Джадсона Хиллбранда для ежедневного использования. На любой случай жизни у него припасена соответствующая заповедь. — Она злобно фыркнула. — Хотя я никогда не слышала, чтобы он высказался по поводу оргазма!
— Я что, должен стоять и слушать, как вы ненавидите вашего дядюшку? — раздраженно бросил я. — Или попытаетесь помочь мне выяснить, кто убил этого бездельника Торпа?
Анна на мгновение зажмурилась.
— Уж лучше это, — прошептала она. — Что вы хотите знать?
— Как вы с ним познакомились? — задал я первый вопрос.
— Через Лиз.
— Лиз Нил? — уточнил я.
— Значит, вы знаете ее? — воскликнула девушка. — Она ведет счета клиентов в рекламном агентстве и поддерживает связь между агентством и дядей. Это, наверное, единственная женщина, которой он откровенно восхищается. Он доверяет Лиз. Поэтому я совершенно спокойно могла встречаться с ней, и мне было даже разрешено оставаться на уик-энд в ее доме. С самого первого дня, как мы приехали в эту чертову Калифорнию, дядя помешался на мысли о том, что меня необходимо защищать! Я чуть не свихнулась от всего этого! Я никогда не встречалась с моими сверстниками. И даже когда выезжала, чтобы купить что-нибудь из одежды, шофер должен был постоянно находиться рядом со мной.
— Обычная жизнь маленькой богатой девочки, — сказал я. — Печально, но не оригинально.
— Я рассказала все это, чтобы объяснить, как здорово было проводить уик-энды вместе с Лиз! — огрызнулась она. — В один из таких уик-эндов к ней заскочил Гленн. Через полчаса у Лиз разыгралась мигрень, и она, проглотив пару таблеток снотворного, скрылась в спальне. Я почувствовала, что не могу больше оставаться девственницей, и Гленн конечно же не заставил себя долго ждать!
— По-настоящему романтическая история, — прокомментировал я. — Лиз не возражала, когда вы с Торпом проводили время у него дома, а не у нее на квартире?
— Она благожелательно отнеслась к этому. И она знала, что Гленн для меня все.
— Когда он нарисовал портрет?
— По-моему, ранней весной.
— Двадцать седьмого апреля кто-то уплатил шантажисту четыре тысячи долларов, чтобы сохранить тайну этого портрета, — медленно проговорил я. — Вы уверены, что это были не вы?
Анна вспыхнула.
— Последний раз я спала с Гленном всего пару недель назад. Вы думаете, я пошла бы на это, если бы он шантажировал меня в апреле?
— Полагаю, что нет, — согласился я. — Вы встречались с Джилом Лейном и Херманом Ллойдом — руководителями рекламного агентства?
— Да, конечно, — равнодушно ответила она. — Скучища!
— А что скажете насчет Хэла Мерсера?
— Даже не упоминайте в моем присутствии имя этого паршивого ублюдка!
— Почему? — строго спросил я.
— Я предпочитаю это не обсуждать! — упавшим голосом сказала она.
— Замечательно! — устало заметил я. — Вы хотите помочь мне поймать убийцу вашего любовника, но как только начинает вырисовываться правда, что-то начинает вас смущать, и вы тут же трусите!
— Уверяю вас, это никак не связано с убийством Гленна, — отрезала она.
— Откуда вы знаете? — усмехнулся я. — Давно ли вы служите в полиции?
Пятна на ее опухшем лице побагровели.
— Ладно! Вы его знаете?
— Нет, — ответил я. — Встречался только с его женой.
— Мне ее жаль! Хэл Мерсер — я нарисую вам его портрет — из тех мужчин, которые считают себя просто неотразимыми для всех женщин, начиная с тринадцати лет и выше. Свои черные вьющиеся волосы он всегда зачесывает назад, чтобы скрыть лысину на макушке. Но это не помогает. Еще у него есть черные колючие усы. Хэл слишком много пьет, а его живот растет как на дрожжах. Трезвый, этот человек неприятен, агрессивен, упивается собственным тщеславием. С каждым глотком спиртного, естественно, эти милые черты усиливаются. Совершенно иную картину можно увидеть всякий раз, когда он находится рядом с моим дядей. Тогда Хэл становится подобострастным, виляет хвостом, никогда не скажет «нет», и все это еще более отвратительно!
— Ясно, — перебил я, — портрет этого человека вы мне нарисовали. Так что же все-таки произошло?
— Это было примерно три месяца назад, — поколебавшись, начала Анна. — Я поехала вместе с дядей на завод, потому что мне нечем было заняться, и я отчаянно скучала. Уже не помню, то ли техника вышла тогда из строя, то ли еще что-то случилось. Дядя собирался задать всем взбучку. Так вот, я сидела в похоронном бюро…
— Где? — не понял я.
— В его кабинете! Потом вошел Хэл. Он показался мне более симпатичным, чем обычно, хотя я и чувствовала, что от него несет спиртным. Мы немного поболтали, а потом он предложил отвезти меня домой. Я была в восторге от возможности выбраться из этого мавзолея. К тому же и Хэл казался другим, не похожим на того Хэла Мерсера, которого я знала. Сначала все было прекрасно. Но очень скоро он начал делать определенные предложения. Вы знаете, что я имею в виду… Сначала я притворялась, что не понимаю или не слышу его. Но его намеки становились все грязнее. В конце концов я заявила, что мне это не нравится, и попросила остановить машину. Ничего хуже я не могла придумать! Тогда Хэл заявил, что знает обо мне все и что я — самая отъявленная шлюха во всей Калифорнии. В ход пошло все! Закончив подробное описание анатомии моего тела, этот подонок перешел к обсуждению моей сексуальной жизни, расписывая различные позиции, которые я предпочитала, и комментируя почему… — Анна устало покачала головой. — Я уговаривала себя, что он просто болен и ему нужно показаться врачу, но в глубине души вся тряслась от страха. Но доехав пяти миль до дома, он начал всерьез ко мне приставать. Это было похоже на нападение медведя гризли. Я пыталась бороться, но он был гораздо сильнее меня. Как будто все происходило в жутком ночном кошмаре, и я никак не могла проснуться…
— Что было дальше, когда вы вернулись домой?
— Мы так и не добрались домой! Он внезапно свернул с дороги и, продравшись сквозь кустарник, остановился на мысу. Затем, бросив меня на заднее сиденье, Хэл навалился на меня и попытался изнасиловать. Только мне повезло, лейтенант. Я пнула его ногой в самое больное место и вырубила его. Хэл свалился обратно на переднее сиденье и лежал там, издавая стоны и осыпая меня проклятьями. Я открыла заднюю дверь и уже было собиралась выйти из машины, как вдруг до меня дошел смысл его слов. Он описывал мой портрет в обнаженном виде и, если отбросить гнусные преувеличения, это описание было точным во всех деталях. И тут я кинулась бежать со всех ног. Я даже не помню, как очутилась дома. Помню только, что стояла под душем, наверное, два часа и все думала, сумею ли я смыть с себя всю эту грязь!
— Потом вы говорили об этом с Торпом?
Она кивнула.
— Опуская при этом, конечно, все мерзкие подробности. Гленн клялся, что, кроме нас двоих, никто никогда не видел этого портрета. Говорил, что не знает никакого Мерсера. Уверял, что, должно быть, я все это вообразила.
— Вы называли Гленна как-нибудь по-другому? Например, каким-нибудь прозвищем?
— Это имеет какое-то значение? — холодно поинтересовалась она.
— Может быть, и имеет! — с нажимом сказал я.
— Гарсиа, — ответила она. — Звучит дико, если не знаешь, что к чему, но мы здорово веселились. «Вот послание от Гарсиа — специальная доставка!» Своего рода семейная шутка. Вся радость в том, что делишь ее только с одним человеком.